Кошачья мята

По брусчатому тротуару на площади Матери Милосердия стучали капли дождя. Нет, не дождя — ливня. Природа решила напомнить жителям Тернового района, кто тут хозяйка и интенсивно заливала улочки и крыши домов дождевой водой.

В «Кошачьей мяте» было прохладно и необычно людно для столь раннего утра: бандиты, телохранители, воры, завсегдатаи таверн, проститутки и все те, кому не повезло нарваться на драку или нож этой ночью, сидели вдоль стен длинной приемной.

Малыш Джо пошевелился на узком стуле и тут же сморщился: рана в бедре горела огнем и обильно кровоточила, а тряпка, которой он наспех ее перетянул, уже стала бордовой от крови.

— Болит? — спросил сидевший рядом Болвар: его товарищ и коллега, — у меня тоже, мать его.

Он сильнее сжал глубокую рану на плече. Этой ночью им не фортило: наводка, которую они купили, оказалась подставой, и вместо наживы их ждали трое вооруженных охранников. Хорошо, что ноги унесли…

— Слушай, а ты уверен, что эта медичка нам поможет? — Малыш Джо посильнее перетянул тяжелую от крови тряпицу

— Да я тебе говорю, Джо, черт знает как, но она буквально кровь обратно в рану загоняет. После прошлого раза у меня даже шрама не осталось, а пырнули то меня ого-го!

Болвар закряхтел и сел поудобнее, начал разглядывать разномастную толпу, пару раз кивнул знакомым, и остановил свой взгляд на богато одетом мужчине, прижимающим шелковый платок к пышным усам. Богатей явно нервничал, держался подальше от остальных и кидал брезгливые взгляды на сидящих в приемной. Очевидно, что он считал себя человеком другого сорта и находился тут по очень крайней необходимости.

Малыш Джо проследил его взгляд и тоже заметил важного мужчину:

— Смотри - ка, какая важная пташка! Наверняка полные карманы наживы. Да за один его щегольский костюмчик можно крупно выручить! — он жадно потянулся вперед, будто хищник учуявший добычу.

— Успокойся, Джо, — заерзал Болвар, — что бы его сюда не привело, устраивать облаву или разборку в «Кошачьей мяте» категорически запрещено. Вылетишь отсюда и глазом моргнуть не успеешь. Так что сиди спокойно и жди своей очереди.

Джо обиженно засопел и притих, продолжая буравить богатея любопытным взглядом.

Через десять минут дверь приоткрылась и оттуда вышли две девушки: одна, невысокая, одетая в дорогое синее платье и с белыми мелкими кудряшками, подхваченными шелковой лентой, была бледна как мел, ее трясло, однако в карих, как у косули, глазах, читалось такое облегчение, что она не могла сдержать легкой улыбки. Другая девушка, поддерживающая ее под руку, была высокой и стройной, с короткой стрижкой и в белом халате, поверх простых кожаных штанов и серой рубашки. Она передала миниатюрную девушку в руки богатого мужчины, по всей видимости, ее отца, вложив ему в руки небольшую записку и несколько флаконов с мутной жидкостью:

— В выписке все инструкции и рекомендации, кровотечение я остановила, но некоторые выделения еще могут быть в течении пары - тройки дней , это не критично, однако советую избегать горячих ванн и посещения парных еще около недели.

— А то, о чем мы договаривались? — мужчина понизил голос и воровато огляделся по сторонам.

— Мэри полностью готова стать идеальной невестой, не переживайте, — девушка в халате понимающе улыбнулась, — но, на всякий случай, бутылочка с красной пробкой позволит избежать…избежать повторного обращения в мою клинику.

Мужчина кивнул, сжал плечи дочери и быстро - быстро, бочком вышел из приемной. Бледная девушка только и успела благодарно махнуть рукой в сторону владелицы клиники.

— Следующий, — громко объявила медик и скрылась за дверью.

Джо поднялся со своего стула и, неуклюже прихрамывая, двинулся в сторону двери. Кабинет был просторным, разделенным на несколько секторов широкими непрозрачными ширмами. На многочисленных полках стояли флаконы, бутыли, колбы, хирургические инструменты и несколько неизвестных Джо приспособлений.

Темноволосая девушка вышла из-за одной из ширм, держа в руках небольшое судно с каким-то кровавым комочком: позади нее стояло устрашающего вида кресло с высокими креплениями для ног, но разглядеть больше Джо не успел: девушка указала ему на обитую потертой кожей кушетку. Затем она убрала судно с непонятным содержимым за пределы видимости Джо, окунула руки в миску с раствором, остро пахнущим спиртом, и подошла к кушетке.

Вблизи медичка оказалась красоткой с очаровательными лазурными глазами и выглядела совсем юной. Однако взгляд ее был серьезным, она внимательно осмотрела Джо с ног до головы, попутно взяв со столика чистые инструменты: щипцы и ножницы. Быстрым движением девушка разрезала штанину, черную от крови тяжелую тряпку и выкинула их в таз под кушеткой. Аккуратно раздвинув края раны, она осмотрела ее поближе:

— Хм, артерия не задета, но рана паршивая, к тому же пошло заражение, похоже, что на клинке была грязь, — она развернулась и подошла к одному из шкафчиков со стеклянными, мутными дверцами, — что будешь: лекарство или виски? Рекомендую виски, лекарство горькое, как говно, а эффект одинаковый.

— Эм…виски, — опешив, ответил Джо.

Медик кивнула и налила ему полный до краев граненный стакан, который Джо выпил залпом тремя мощными глотками.

В это время девушка снова склонилась над раной. Больно не было. Скорее, неприятно и даже немного щекотно. Джо решил, что это эффект от виски и в сторону раны предпочитал не смотреть. Однако он ощущал что-то странное, чувствовал влажную рану, но при этом она будто перестала кровоточить. Когда все закончилось, то от глубокого ранения остался только ровный, сухой шов, который медик аккуратно перетянула чистыми бинтами.

— Рану я очистила, швы наложила. Пару дней отлежишься и будешь как новенький. Принимай настойки — они ускорят заживление и заваривай вот эти травы из списка, чтобы усилить крововосполнение: крови потерял ты достаточно, — медик быстро писала указания на листочке бумаги, а затем протянула ее Джо.

Тот сердечно поблагодарил девушку, удивившись ее профессионализму: из всех подпольных врачей, латавших его, она была, безусловно, лучшей. Даже удивительно, что медичка лечила таких, как он, а не работала в каком-нибудь богатом квартале личным врачом зажиточных аристократов…

Селина проводила спину парня взглядом, а его кровь, подобно красной вуали, ручейком соскользнула с ее рук.

Помощь

Смена Селины почти подходила к концу. На улице, несмотря на позднюю ночь, было невероятно душно, и только теплолюбивые коты вольготно расположились на нагретых ступеньках «Кошачьей мяты». Ночь выдалась спокойной: пара ножевых, одна ампутация пальца ноги, четыре вправленных носа, шесть переломов — в общем-то, ничего особенного.

Возможно, так влияла на людей жара: все были больше озабочены тем, как охладиться, чем привычными драками и разборками.

В полуподвальном помещении клиники было прохладно и тихо. Последние пациенты ушли с полчаса назад. Их раны были настолько ерундовыми, что Селина решила, что они пришли остудиться в прохладе ее помещения, а не за реальной помощью. Медик методично погружала хирургические инструменты в специальный раствор, когда в дверь едва слышно постучали. Нет, скорее поскреблись, настолько тихим и неуверенным был этот звук.

На пороге стояла, пошатываясь, миниатюрная девушка. Она была настолько изувечена, что за запекшейся кровью нельзя было разглядеть черты ее лица. Когда она попыталась открыть рот, то Селина увидела огромную, чудовищную рану, которая рассекла правую часть лица девушки от рта до уха.

— Г..госпожа, — едва слышно булькнула девушка изувеченными губами.

Без лишних вопросов Селина подхватила несчастную, отметив, как та содрогнулась от боли, при прикосновении к ребрам, и уложила ее на хирургический стол. Платье девушки, некогда приятного сиреневого оттенка, с белой тесьмой, было разорвано и пропитано кровью: Селина безжалостно срезала его хирургическими ножницами. На теле девицы не было живого места: расцвели бурые синяки вдоль ребер и живота, лицо уродовал жуткий порез, один глаз не открывался, а другой был залит красным, раны поменьше на бедрах и предплечьях, сломанные нос и пара пальцев на руках. Медные локоны свалялись от крови, видимо, по голове тоже били…или били головой обо что-то.

Девушка пыталась что-то сказать и порез обнажил ее зубы с правой стороны, наподобие жуткой улыбки:

— Госпожа, мне…мне нечем запла…

— Тихо, молчи. Мне нужно сосредоточиться. — жестко прервала ее Селина.

Она провела руками вдоль всего тела пациентки, прикрыла глаза: вены, капилляры, на руках, шее и лице медички стали набухать, расширятся, а зрачки практически полностью заполнили чернотой глаза. Селина чувствовала движение крови внутри тела девушки, видела сеточку сосудов, ощущала каждое повреждение организма…

Она сконцентрировалась и завладела кровеносной системой раненной девушки. Та выгнулась, широко распахнув глаза, но Селина силой заставила ее опустится обратно на хирургический стол. Изувеченный рот бедняжки раскрылся в беззвучном крике и она обмякла без чувств. Почти два часа Селина методично, осторожно, шаг за шагом, восстанавливала тело девушки изнутри: срасталась поврежденная плоть, восстанавливались сломанные кости, рассасывались гематомы, затянулся ужасающий порез на лице. Запекшаяся кровь всосалась в тело девушки, будто в вода в губку.

— Даже шрама не останется, — удовлетворенно подумала Селина и тяжело опустилась на стул. Процесс лечения дался ей тяжело: руки тряслись, во рту пересохло, тело знобило и хотелось от души проблеваться. Что, собственно, она и сделала в ближайшее ведро. Медик набросила на девушку чистую простыню и присела в свое кресло, предварительно сделав два добрых глотка из бутылки с крепким виски. Дыхание девушки на столе было чистым и ровным, через несколько часов с ней все будет в порядке, только бы узнать, что с ней произошло…едва подумав об этом, Селина провалилась в черноту.

Очнулась она от деликатного прикосновения к плечу. Быстро вскочив с кресла, медик тут же пожалела об этом: голова закружилась и Селина чуть снова не потеряла сознание.

— Госпожа! — перепуганное лицо девушки возникло перед медиком. — Вы в порядке?

— Да… да, все в порядке, — Селина потерла глаза и виски тонкими пальцами и вгляделась в девушку. — А ты?

Не считая небольшой бледности, та выглядела абсолютно здоровой. Укутавшись в простыню, она с беспокойством и благодарностью смотрела на медика, а затем упала той в ноги:

— Я никогда не смогу отблагодарить Вас! Вы спасли мне жизнь! Я знала, знала, что Вы волшебница!

— Да тихо ты, голова раскалывается. Встань. И перестань называть меня «госпожа». Просто Селина.

— Да, госпо…Селина. Да, хорошо!

— Сядь, дай мне тебя осмотреть.

Девушка поднялась и, не переставая кланяться, села на краешек хирургического стола. Селина, все еще борясь с головокружением, медленно подошла к ней и тщательно осмотрела, с особым вниманием ощупывая ребра и голову:

— Как ощущения? Что-то болит?

— Небольшая слабость и очень хочется пить, но боли нет. Совсем. Это просто чудо! Я так благодарна! Я обязательно рассчитаюсь, клянусь!

— Может, лучше расскажешь, что с тобой случилось? Когда ты сюда пришла, то была больше похожа на кусок мяса, чем на человека. Как твое имя и откуда ты?

— Меня зовут Лазель, — немного помедлив ответила девушка, — я… работаю на улице. Один из клиентов сделал…сделал это со мной.

Глаза Лазель наполнились слезами, плечи задрожали, руки сплелись в замок на груди:

— Я не знаю, за что он так…все было нормально, как с любым клиентом, а потом, потом он обезумел, мне было…мне было так страшно и больно… — она залилась слезами и спряла лицо в ладонях. — Он забрал всю выручку, был в ярости, что так мало, забрал все… и кольцо. Мамино кольцо с лазуритом, больше у меня от семьи ничего не осталось. Это произошло недалеко, в переулке между красным домом и пекарней. Не знаю почему, но я подумала про это место и вспомнила слухи про хирурга, который лечит любые раны… И это оказалось правдой.

Селина глубоко вздохнула, взяла со стола початую уже бутылку виски, сделала несколько глотков и протянула алкоголь Лазель. Та неуверенно приняла бутылку, сделала небольшой глоточек, поморщилась, сделала еще пару больших. Некоторое время девушки сидели молча, передавая друг другу бутылку с виски. Лазель тихо плакала, а Селина размышляла, уставившись в одну точку перед собой. Затем она поднялась, подошла к одному из шкафчиков и достала оттуда чистые запасные вещи: простые рубашку мужского кроя и темные тканевые бриджи. Протянула все это Лазель и указала той на небольшой умывальник. Пока девушка приводила себя в порядок, Селина взяла лист бумаги и написала короткое письмо.

— Вот, — протянула она его подошедшей Лазель, — отнесешь это мадам Розе в «Алую туфельку». О тебе там позаботятся, скажешь, что от меня и тебя пропустят. Поняла?

— «Алая туфелька»?! — глаза Лазель округлились. — Самый богатый бордель города?

— Там ты будешь в безопасности, поговори с мадам, думаю, что вы договоритесь. А теперь опиши этот ублюдка, который на тебя напал.

Лазель не стала задавать лишних вопросов и рассказала все, что успела запомнить. Затем аккуратно спрятала письмо под одеждой, будто боялась, что его отнимут, и быстро, порывисто обняла Селину.

— Спасибо, — прошептала она, выпорхнув за дверь.

На площади Матери Милосердия светало. Селина провожала взглядом удалявшуюся спину Лазель, устало прислонившись спиной к дверному косяку, вдыхая горячий, спертый воздух улицы. Новый день в «Кошачьей мяте» обещал быть долгим.

Интерес

Когда свежий морской бриз наполнил легкие города освежающим, чуть соленым воздухом, весь город вздохнул с облегчением. И хотя днем все еще было жарко, но к вечеру уже ощущалась приятная прохлада. В «Золотом Теленке», куда Джозефа пригласили друзья на партию в карты, было светло и уютно. Пахло вкусной едой, а эль, хоть и разбавленный, был весьма недурен.

После десяти партий и стольких же, а то и больше, кружек выпивки, сфокусироваться на игре стало сложно и Джозеф запросил у товарищей перерыв, решив спокойно посмаковать еще одну кружечку эля, попутно рассматривая других посетителей заведения. Вот хозяин таверны — темноволосый, улыбчивый мужчина с лихо закрученными усами, вот его жена — полуорчиха в ярких одеждах, грузно ставит поднос с пустыми кружками на барную стойку, что-то ворча себе под нос, вот такие же картежники, как их компания, только постарше — несколько солидных мужчин, играют явно на крупные суммы: на столе внушительные горки монет.

Джозеф продолжал лениво рассматривать других посетителей, отметив симпатичную блондинку в углу, но тут же сморщил нос, когда увидел рядом с ней молодого мужчину в синем, и одинаковые обручальные кольца на их руках. Пробежав глазами по ещё двум непримечательным мужикам бандитской наружности - оба крупные, сбитые, будто недавно попали в перепалку, судя по свежим царапинам на мерзкой роже и порванной рубахе у одного из них, он остановил свой взгляд на жилистом полуорке примерно его возраста. Тот ловко лавировал между столиками, будто знал каждый метр таверны наизусть. Он собирал посуду и оплату, разносил новые заказы, перекидывался парочкой фраз с другими посетителями и задорно улыбался, обнажая выступающие нижние клыки. По обрывкам разговора Джозеф понял, что полуорк — сын владельцев таверны. Он еще несколько минут понаблюдал за ним, пока улыбчивый парень не остановился у дальнего столика, возле камина.

За столиком сидела очаровательная девушка с короткой стрижкой, придававшей ей озорной вид. Джозеф даже немного опешил — и как это он сразу ее не приметил?! Тем временем полуорк присел рядом с незнакомкой, и Джозеф смог получше ее разглядеть: девушка была стройна, с изящными плечами и руками, чуть вздернутым носиком, пухлыми губами, аккуратными чертами лица и невероятными, лазурными, отдающими в отблеске камина бирюзой глаза. Она тепло улыбалась полуорку, пока тот что-то рассказывал ей, активно жестикулируя, и в этот момент она выглядела обворожительно юной и прелестной. На ней совершенно не было украшений, косметики или ярких нарядов, столь любимых большинством молодых девушек города. Но она неизменно притягивала к себе взгляд Джозефа.

Он так и пялился на девушку, пока его в бок не пихнул приятель Смун — круглолицый, рябой парнишка, с веселым нравом - заядлый картежник.

— Красотка, а? Говорят, что ее мать — чистокровная эльфийка. Но ты слюни-то подбери, а то уже по полу волочатся.

—Это еще почему? Вдруг она будет от меня без ума!

— Пфф…Ха-ха! Скажешь тоже! Ее отец Стальной Бен — он из тебя весь дух вытрясет. К тому же она местный хирург. Пташка хладнокровная, латает что надо. Так что, друг, тут без шансов. Малыш Фил вон уже год как за ней увивается, - он кивнул в сторону полуорка, —а толку нет.

При упоминании Стального Бена — местного ветерана подпольных боев, мужика сурового и опасного, пыл Джозефа поутих, однако он продолжил украдкой поглядывать на коротковолосую девушку у камина. Она продолжала беседу с сыном трактирщика, но через пару минут встала, ласково провела рукой по плечу полуорка и направилась к выходу.

— Ну, была не была! - Джозеф залпом допил эль, громко хлопнул кружкой по столешнице, и под удивленные взгляды Смуна и остальных за товарищей, направился следом, краем глаза заметив, что столик с двумя бандитами опустел на одного.

Джозеф вышел на улицу, вдохнул прохладный воздух и огляделся. Он увидел спину красивой девушки, которая сворачивала в ближайший переулок и пошел следом, остановившись, чтобы ополоснуть лицо в бочке с дождевой водой и пригладить кучерявые волосы. Заглянув в переулок, он уже пытался окликнуть девушку одной из своих фирменных фразочек, однако слова застряли у него в горле.

Селина стояла над мужчиной — одним из тех бандитов, что сидели за соседним столиком в «Золотом теленке». Его лицо, с поджившими царапинами, было искажено от боли. Он в жуткой, неестественной позе выгнулся на земле перед ногами девушки. Он едва — едва касался затылком и кончиками носков земли, его конечности были выкручены, словно мокрое белье прачкой. Глаза его вылезли из орбит, а на штанах расползалось мокрое пятно. В нос Джозефа ударил резкий запах мочи. Он, пораженный и напуганный увиденным, застыл как вкопанный и не сразу расслышал слова, произнесенные Селиной:

— …если ты еще раз тронешь пальцем хоть одну девочку…я узнаю. И тебе будет гораздо, гораздо больнее. Ты понял меня, мразь?

С этими словами тело мужчины скрутилось еще сильнее, изо всех щелей брызнула кровь и его раскрутило, с силой швырнуло о стену переулка. Селина медленно подошла к нему, пошарила по карманам и достала небольшое колечко с голубым камушком. В ее руках сверкнуло лезвие скальпеля и она одним быстрым, профессиональным движением вспорола правую часть лица лежащего бандита от уголка рта до уха. Тот не издал не звука.

Когда она повернулась к остолбеневшему Джозефу, тот увидел, что девушка изменилась. Все открытые части тела: шея, лицо, руки, были покрыты вздувшимися, черными венами, проступающими через бледную кожу. Глаза были абсолютно черными, веки покрылись сеточкой сиреневых венок. Она мрачно посмотрела на Джозефа, затем мягко улыбнулась и пошла прочь. Прохладный бриз с моря пробрал Джозефа до самых костей.

Полезное умение

Селина действительно была очень талантливым и умелым медиком. Она никогда не обучалась в Академии, не была подмастерье высокопоставленного врача - профессионала. Собственно, заведовала-то она даже не официальной клиникой, но с ее навыками было невозможно не считаться.

А еще, помимо своих умений, Селина не задавала лишних вопросов. Пожалуй, это качество ценилось в Терновом районе особенно сильно. Да, по большей части, пациентами Селины были местные члены бандитских группировок, мафиозных семей, подпольные перекупщики, наемники, девочки с улиц, но были и крайне высокопоставленные господа с такими проблемами, которые, всплыви они на всеобщее обозрение — проблем не избежать. Да и главы гильдий с мафией предпочитали скрывать ущерб, нанесенный своим подчиненным, после очередной крупной разборки.

Так что отбоя от пациентов всех мастей у Селины никогда не было. А еще в «Кошачьей мяте» действовал свой свод правил: никаких разборок внутри клиники. Да, если вы час назад избивали друг друга до кровавых соплей, а сейчас сидите друг напротив друга в приемной, - за продолжение драки вас выставят вон. И точка. Любая перепалка, воровство, поножовщина, в общем, все то, что делали пациенты за пределами клиники, было в «Кошачьей мяте» под полным, абсолютным запретом. Вышли за дверь и продолжили увечить друг друга? Да пожалуйста! Только будьте любезны снова отсидеть очередь. И двойной тариф — за зря потраченные медикаменты и бинты.

Но было у хозяйки подпольной клиники еще одно, крайне полезное и уникальное умение. Скрытое от глаз, известное лишь единицам, никак не вписывающееся в рамки приобретенных навыков хирурга, или личных моральных качеств Селины. Кровь. Манипуляция, контроль, подчинение крови в организме живого существа было самой страшной и самой полезной способностью медика. Способность ощущать каждый капилляр, каждую венку, каждую капельку крови, ускорять метаболические процессы, умение влиять на кровеносную систему и органы. Даже самая крохотная капелька крови, засохшая на листе пергамента, могла быть источником информации для Селины. Она научилась как с легкостью отнимать жизнь, так и буквально вытаскивать пациента с того света, излечивая смертельные, казалось бы, раны. Да, в мире существовали волшебники и алхимики, творившие удивительные вещи, но ни у кого из них не было власти над жидкостью жизни. По крайней мере, никаких записей или исследований об этом Селина не нашла. Аккуратные расспросы у пожилого, подслеповатого волшебника мистера Тули, у которого Селина закупала ингредиенты для снадобий, ни к чему не привели. Тот отмахнулся, заявив, что это все оккультные сказки. Медик не стала переубеждать пожилого гнома. Давно, в детстве, когда особенность девочки только проявилась, Селина задала этот же вопрос своей матери, и та, будучи чистокровной эльфийкой, с громадными познаниями в области гербологии, алхимии и врачевания лишь сказала, что у Селины слишком богатая фантазия. Впрочем, отсутствие информации не помешало будущему медику самостоятельно, путем долгих проб и ошибок, изучить свои способности. Наверное, это же и помогло ей стать столь хорошим хирургом и медиком.

Ведь, согласитесь, помимо твердой руки и ясного ума, власть над кровью — крайне полезное умение для врача.

Улыбка

Полуорк Филипп аккуратно поставил небольшой поднос с бутылкой эля на столик перед двумя очаровательными девушками. С одной из них — Лазель, симпатичной, улыбчивой, низкого роста, но с бойким характером, он познакомился полгода назад, когда Селина впервые пришла с ней в «Золотой теленок». Вторая же девушка была знакома Филиппу гораздо лучше — уже пять лет она снимала в их таверне небольшую квартирку и все это время он был в нее влюблен. Медик же, если и знала об этом, то виду не показывала. Но всегда была искренне добра и приветлива как с самим Филиппом, так и с его родителями — владельцами таверны. За эти годы она стала им практически родной и Филипп не хотел вносить неловкость в их отношения.

От невеселых мыслей полуорка отвлек веселый голос Лазель:

— Филипп, давай с нами! Успеешь ты еще поработать! Ик! — девушка была уже явно навеселе.

— Позже, ладно? Сама видишь, что полно работы, вечер танцев же, — мягко улыбнулся ей Филипп.

— Ну и ладно… мы с Селиной устроим вечер только для девочек! Правда ведь? Ну улыбнись же, подруга! Мы ведь на танцах!

— Ага, на которые ты меня затащила едва ли на шантажом. — Селина отхлебнула эль. — И не мешай Филиппу работать.

Лазель скривила личико, но ничего не ответила. Когда Филипп ушел, и ей надоело дуться, она снова наклонилась к подруге поближе:

— Слуууушай, мы ведь уже полгода знакомы, а ты мне так ничего о себе и не рассказала! Как ты вообще стала медиком? И как тебе удалось открыть свое дело в Терновом районе? Тут же всем правят преступные семьи! О твоем отце, Стальном Бене, знает каждый, он ведь знаменитый боец! А вот про мать ты вообще ничего не говорила… она правда была эльфийкой?

Медик медленно допила эль из кружки и задумалась над ответом.

Жизнь Селины была такой же бурной и непредсказуемой, как город в котором она родилась. Являясь ребенком двух противоположностей: как расовых, так и духовных, ее взросление и становление было полно противоречий.

Суровый отец и отстраненная, будто из другого мира, мать - эльфийка не были образцами идеальных родителей или супружеской четы. Детство Селины прошло на узких улочках, в пропахших кровью и потом бойцовских залах, среди разноцветных алхимических колб и несло в себе столько ошибок, что не научиться на них было попросту невозможно. В двенадцать лет впервые ушла мама — юная красавица с глазами старухи пресытилась жизнью на одном месте, утомилась от шумного, грубоватого мужа и его постоянных разборок, устала от городской рутины и стала утрачивать тесную связь с дочерью, которая с каждым днем была все более похожа на человека - отца.

Ее не было два с половиной года. Отец запил, стал проигрывать бои, все больше нарывался на случайные драки, выплескивал злость и обиду на дочь, видя в ее удивительных лазурных глазах — яркой эльфийской черте, доставшейся в наследство от матери, — бросившую его супругу, которая ушла из его жизни так легко, так непринужденно и естественно, словно ей это ничего не стоило. В тот же год Селина открыла в себе дар крови: она заметила, что раны отца в ее присутствии будто переставали кровоточить и заживали куда быстрее. Она в головой окунулась в книги матери о лекарском деле, гербологии, анатомии, врачевании и алхимии. Училась зашивать раны, вставлять вывихи, готовить настойки, благо, недостатка в «пациентах» не было: отец и его бойцы с радостью предоставляли маленькой Селине обрабатывать их раны, удивляясь, как быстро переставало кровить даже самое глубокое и неприятное повреждение. О своем маленьком секрете Селина умолчала…

Ей исполнилось почти пятнадцать, когда вернулась мама и на целых три года все снова стало нормально. Отец стал тренировать Гильдию бойцов, больше не влезал в ненужные драки, и стремился больше проводить времени с семьей. Мать, заметив интерес и успехи дочери во врачевании, стала уделять много внимания ее обучению. Они снова сблизились, эти счастливые годы всегда отзывались теплом и любовью в памяти полуэльфийки.

В шестнадцать Селина с легкостью препарировала все доступные трупы, подробно изучая анатомические части, в семнадцать провела первую полноценную операцию. А её искусство обращения с кровью росло. Мать высоко оценивала способности дочери, но, спустя три года, снова отдалилась от семьи. На этот раз отец приложился к бутылке конкретно, добавились азартные ставки на его бои, грязные связи с криминальной структурой города и тщетные попытки полностью контролировать жизнь дочери. Будто это было ему под силу.

Селина быстро нашла свое место среди улиц — ее навыками пользовались многие: как известные криминальные элементы, так и разномастные люди улиц. Она брала уроки у всех мало - мальски знающих подпольных врачей, алхимиков и акушерок, боролась за самые сложные, зачастую малоприятные и безнадежные случаи. Больше года она работала в самом знаменитом борделе города «Алая туфелька», где помогала девочкам залечивать следы от жестоких клиентов и избавляла их от нежелательной беременности. Надо сказать, что методы Селины удивляли, но благодарные девочки предпочли молчать об этом, ведь теперь страшная процедура стала куда менее болезненной и рискованной. А многие распускавшие руки клиенты, вскоре, перестали посещать «Туфельку».

Подкопив деньги, получив опыт и нарастив репутацию, Селина использовала свои приобретенные связи и вложилась в несколько криминальных схем, что на выходе обещали ей втрое большую сумму. На вырученные деньги Селина собиралась открыть свою клинику, как, собственно и вышло. Вот уже пять лет «Кошачья мята» является самой известной, пусть и подпольной клиникой, оказывая широкий спектр самых разных медицинских услуг.

— Селина? Ты меня слышишь? Ау! —Лазель провела несколько раз ладонью перед лицом подруги.

— Да ничего особенного, — выплыв из своих мыслей, откликнулась медик, — училась по большей части сама, практиковалась на всех желающих. Подкопила денег, да и выкупила помещение под клинику. Тогда еще семья Кормино не хотела прибрать к рукам каждое здание в районе. Но сейчас мне все равно приходится отстегивать им процент за «крышу», — при этих словах Селина нахмурилась. — А мама, да, она чистокровная эльфийка. Вот только она давно ушла от нас к своим. Я уже шесть лет ее не видела.

Лазель смущенно замолчала, явно не зная, что сказать. Селина мягко положила руку поверх ладони подруги:

— Не бери в голову, вечер танцев же. А я так редко выхожу в люди. Идем лучше потанцуем. Вон тот шатен в зеленом берете с тебя весь вечер глаз не сводит.

— Ну уж нет, — хитро улыбнулась Лазель, сжав своей ладошкой, на пальчике которой красовалось колечко с лазуритом, — сегодня наш день! И я буду танцевать только со своей подругой! Никаких парней!

И она утянула улыбающуюся Селину в танцующую, веселую толпу.

Гарь

Небо над площадью Матери Милосердия затянуло плотным и горьким пологом черно - серого дыма. Селина Грейс молча взирала как пламя слизывает плоть с костей здания, всего несколько часов назад бывшего ее клиникой. Горела “Кошачья мята”, сказать по правде, отменно - прохладный бриз с моря, столь любимый жителями квартала, сейчас был их врагом, распаляя и без того бушующий огонь, словно ласки любовника.

С десяток человек все еще пытались потушить пожар, передавая друг другу деревянные ведра с водой из колодца, но после того, как с диким треском провалилась крыша, выбросив в дымное небо столп алых искр, всем стало абсолютно ясно — здание не спасти. Однако пожар необходимо было потушить, пока он не перекинулся на другие дома.

Мысли в голове Селины двигались на удивление медленно, даже лениво: часть ее хотела рвать и метать в ярости, что дело, созданное ею с таким трудом, превращается в прах, другая же, будто пытаясь сдержать первую, хладнокровно размышляла о совсем отстраненных вещах. О дорогом наборе хирургических инструментов, который накануне она оставила отмокать в спиртовом растворе, о бухгалтерской книге, которую она так и не успела полностью заполнить в последние дни работы, о роскошном трактате по континентской медицине — подарок друга и постоянного пациента, который она приняла с таким трепетом и восторгом…

Кто же теперь будет лечить его? Лечить всех остальных?

Из размышлений ее вырвали огромные, теплые ладони, мягко сжавшие плечи девушки:

— Дочка, — Бэнджи Грейс шумно вздохнул, — мне так жаль…

Селина молча положила руку поверх отцовской: их отношения не всегда были гладкими, но сейчас, чувствуя родное плечо, ей стало совсем чуточку легче.

На площади собралась разномастная толпа зевак, соседей, стражи, несколько людей отца — широкоплечие здоровяки из Бойцовской коллегии кинулись помогать тушившим пожар. Кто - то с интересом пялился на эффектное зрелище, кто - то пытался помочь, другие причитали, переговаривались о возможных причинах возгорания, то и дело бросая взгляды в сторону Селины. Некоторые смотрели с сочувствием, некоторые — с осуждением и подозрением. До медика сквозь крики стражи, пытающейся отогнать особо любопытных от горящего здания, воя пламени и возгласов людей, тушивших пожар, доносились обрывки фраз: подозрительно…подпольная клиника…странные вещи там творились…кому - то насолила эта красотка - медичка…конкуренты…магия…

Раздался очередной треск — дом сотрясался в агонии, с хрустом рухнула последняя балка, вот - вот огонь доберется до сердца здания, где находилось помещение «Кошачьей мяты»…

— Подвал, — побледнев прошептала Селина, — сейчас все провалится в подвал!

— Что? — переспросил Бэнджи, хмуро буравя взглядом толпу сплетников, чьи слова достигли его ушей, — что ты сказала?

— Подвал! Там настойки и бочки с алхимическим спиртом! Все взлетит на воздух в любую секунду, пап!

Селина сорвалась с места, расталкивая скопившихся зевак:

— Бегите! Прочь от здания! Сейчас все взорвется!

Люди недоуменно уставились на девушку: кто - то переглянулся, замер с полным воды ведром, некоторые и вовсе не расслышали крик медика за ревом пламени.

Но было уже поздно: время словно остановилось когда ярко - оранжевый шар с оглушительным хлопком вздулся из подвала здания, а затем с глухим воем лопнул, выбивая окна из соседних зданий и превращая оставшуюся конструкцию дома в пепел. Языки алого пламени и взрывная волна, вырвавшиеся после, были чудовищны. С полдюжины зевак и тушивших пожар мужчин были слишком близко к зданию «Кошачьей мяты» в момент взрыва. И они наверняка бы погибли, если бы не Селина Грейс.

За секунду до взрыва она потянулась к ним, к их естеству, жизненным сокам, крови в жилах, получила контроль над их телами и потянула. Об аккуратности времени думать не было, и шестеро человек отлетели, будто кукольник резко дернул назад марионеток на ниточках, грузно приземлившись на брусчатку. Взрывная волна накрыла каждого на площади Матери Милосердия: Селину и остальных отбросило со страшной силой, из носа девушки хлынула густая кровь, черные вены выступили сквозь побледневшую кожу, она несколько раз перекатилась, ударилась головой и мир поплыл перед ее глазами. Оглушенная она слышала вскрики, стоны, кто-то отдавал приказы и указания. Грубые, теплые ладони перевернули ее на спину, аккуратно приподняли голову. Отец что-то говорил Селине, но она его не слышала. Струйка крови стекала по правой щеке Бэнджи, но в остальном, кажется, он был совершенно цел. Сквозь пелену девушка осмотрела площадь: многие были ранены, но уже были на ногах или помогали встать другим. Шестеро, что стояли ближе всего к пылающей клинике, ошарашенно озирались по сторонам, стоя на коленях, явно оглушенные и слегла подпаленные, но живые.

Селина тяжело, хрипло вздохнула и обмякла в руках отца. Когда, спустя много часов, она очнулась в своей крохотной квартирке под крышей таверны, здание «Кошачьей мяты» окончательно дотлело и лишь несколько струек серого дыма, да резкий запах гари напоминали о случившемся. Площадь оцепили стражники и офицеры, не подпуская никого чужого, а местный следователь еще попортит Селине немало крови своим расследованием. Но пока что бывшая владелица подпольной клиники улыбалась, смотря на слегка обугленный кожаный чехол с ее дорогими инструментами, и на толстый, пахнущий дымом, том по континентской медицине, лежавшие в изножье ее постели.

Таинственная фигура в красном бросила еще один взгляд на фигуру Селины, которая медленно поднималась с кровати, и тенью соскользнула с крыши в один из темных проулков.

Вопросы

— Итак, сеньорита Грейс, — следователь швырнул перед девушкой папку с бумагами, — давайте начнем с самого начала.

Селина закатила глаза, слегка откинувшись на жесткую спинку стула.

— Я же все уже рассказала Вам. Не понимаю, почему вообще нахожусь в списке подозреваемых, если я — пострадавшее лицо? Скажите на милость — для чего мне сжигать собственную клинику?

— А вот это, — Герберт Палмер вытащил из-за пазухи самокрутку, — мы и пытаемся выяснить.

Он закурил, присел напротив девушки и раскрыл папку. Пробежал глазами по строчкам сведений так, будто видел их впервые, хотя это, конечно, было совсем не так.

— Сеньорита Селина Грейс, 25 лет, владелица…

— Бывшая владелица, — поправила его Селина.

— Да, бывшая владелица медицинской клиники «Кошачья мята», расположенной по адресу: Терновый район, площадь Матери Милосердия, дом 13. Арендует квартирку в таверне «Золотой теленок», который находится все в том же Терновом районе. Отец — Бэнджи Грейс, а мать некая эльфийка по имени…

— Мы пришли обсуждать мою семью или случившийся пожар?! — вспылила Селина.

Под глазами у нее залегли тени, было видно, что последние пару дней медик сильно пренебрегала сном.

— Ну что Вы, сеньорита, я просто пытаюсь сложить все детали картины, — Палмер ухмыльнулся с куцые усы, закуривая самокрутку, — без этого не ведется ни одно следствие.

Селина скрестила руки на груди и хмуро уставилась на следователя.

— Значит, клинику вы создали одна, работали в ней тоже в одиночку, я прав?

— Да.

— Сложное дело для столь молодой особы

— Возможно, — пожала плечами медик, — к чему Вы клоните?

— То есть, Вы не пользовались покровительством местных преступных группировок? Не покупали «крышу», не платили «аренду»?

— Не имею понятия о чем Вы говорите. Я работаю сама на себя и меня никто не «крышует».

Палмер сделал пометки в своих бумагах, смоля самокруткой.

— Я так и не увидел Вашей лицензии, налоговых отчетов и иной бухгалтерии, сеньорита Грейс, бумаги о покупке недвижимости. О Вас отзываются как о редком профессионале своего дела, Вы буквально вытаскиваете людей с того света, даже если эти люди — преступники. Где Вы получили медицинское образование?

— Я не спрашиваю пациентов их досье, когда оперирую, — ушла от вопроса Селина, — они приходят за помощью и я ее оказываю. Что же касается документов, то они все сгорели в пожаре, я уже говорила об этом.

— Угу…, — хмыкнул Палмер, делая очередные пометки, пожевывая самокрутку.

— Очевидцы говорят, что Вы пытались предупредить о взрыве, когда «Кошачья мята» горела.

— Да.

— Откуда Вы знали, что клиника взорвется?

— У меня хранились бочки с реагентами для обеззараживания. Они легко воспламеняются. Элементарная алхимия.

— Вы думаете, что поджигатели могли знать о взрывоопасных веществах?

— Не имею ни малейшего понятия. Это Ваша работа, сеньор Палмер, выяснить все детали дела.

— Как так получается, сеньорита Грейс, что молодая девушка, одна, смогла создать клинику в столь преступном районе, как Терновый? Как минимум три группировки, по слухам, дерут друг друга в клочья за это место. Но Вы, сеньорита, каким-то чудом находитесь вне этого, хотя оказываете медицинскую помощь сомнительным личностям, в том числе членам вышеупомянутых группировок. Да, Селина, не удивляйтесь, что мне об этом известно. Но Вы утверждаете, что ни на кого из них не работаете. Документов о налогах, доходах и медицинской лицензии у Вас нет. Все как-то удобно сгорело в пожаре…

— К чему Вы клоните? — тихо прорычала Селина, наклонившись над столом.

Ее удивительного цвета лазурные глаза потемнели от гнева.

— А к тому, сеньорита…

Следователь не успел договорить, как дверь в кабинет распахнулась. На пороге стоял молодой стражник, волосы прилипли к потному лбу, по всей видимости он пробежал не одну милю.

— Срочное послание, следователь, сэр! — запыхавшись выкрикнул стражник.

— У меня важный допрос, что там?! — рявкнул Палмер, выхватывая письмо.

Но его раздражение мгновенно сошло на нет, стоило ему увидеть алую печать. Он быстро разломал ее и пробежался глазами по написанному.

— Похоже, что у Вас могущественные покровители, сеньорита Грейс, — процедил он сквозь зубы, — Вы свободны.

Селина удивленно перевела взгляд с следователя на письмо, встала, громко отодвинув стул и прошла по направлению к выходу.

Герберта трясло от гнева, однако он более ничего не сказал, лишь злобно проводил девушку взглядом.

У двери Селина обернулась, смерила следователя взглядом:

— У Вас кровь идет, сеньор Палмер — она указала пальчиком на свой нос и вышла из кабинета.

Герберт удивленно моргнул глазами и тыльной стороной ладони вытер густую струйку крови, вытекающую из его левой ноздри.